Родился я всем врагам на зло в конце октября 1944 года в землянке. Холодно, голодно, все вокруг сожжено, черным-черно, только обгорелые печные трубы сиротливо торчат с двух сторон улицы. Не было никаких животных, даже кота с собакой и курами. Все уничтожили оккупанты. Еще не родившегося, меня гитлеровцы мечтали лишить жизни. Но жизнь победила. На пятом месяце беременности мной, мама смогла пробежать 5 километров до леса и уйти от нацистов. Вся деревня в мае 1944, предупрежденная партизанами своей бригады «Беларусь», дружно ушла от гитлеровцев. И спаслась.
Тетя Аня Иванович из Бордиловки, что под станцией Михановичи, мамина тетя, позже, вспоминая то время, непременно добавляла: «Ой, Боже, Боже. Думаю, на горе родился, ничего нет. Ни дома, ни еды. Батька на фронте». Только обгорелые трубы печей по обе стороны улицы на 7 километров параллельно реке Птичь чернели мокротой сажей и отдавали холодом под серым небом и нудным, октябрьским дождем с заморозками ночью.
Отец на фронте. Мама моя, Екатерина Васильевна, совершила настоящий подвиг. Будучи беременной, уберегла меня от гитлеровских зверей, которые искали меня еще не увидевшего белого света, чтобы уничтожить. Как и всех других моих семи ровесников из деревни, в будущем одноклассников в школе.
Перед освобождением, в конце мая 1944 года началась ужасная по результатам последняя фашистская блокада, которую прервало наступление наших войск. Операция «Багратион». Все жители деревни Озеричино, что в Руденском районе, прятались в лесах и болотах. Семья наша затаилась в Дарах, так назывался ужасно заболоченный сенокос нашего колхоза в 15-20 километрах от деревни, расположенный за деревнями Русаковичи и Пристанью. Гитлеровцы сняли с фронта большие силы и тщательно прочесывали лес и болото, уничтожали все живое.
По реке Птичь проходила граница. Мы жили в партизанском крае. А за рекой и болотом были немцы. К нам в деревню, которую сами гитлеровцы за стойкость и непокорность жителей называли «Второй Москвой», после 1942 года они наезжали только собрав значительные силы. Несколько раз бомбили с самолетов. Порой налетала рота и более полицаев, в том числе украинских, латышских, литовских. Жгли, убивали, вешали, детей бросали в колодцы. Все пережил народ с верой, что наши обязательно придут. По-другому Красную Армию и Советскую власть у нас не называли, всегда они были и будут в нашей памяти только нашими.
Отец, Николай Харитонович, тракторист Шацкой МТС, был бойцом партизанского отряда «За Родину» бригады «Беларусь». Вспоминается рассказ родителей о том, как этот отряд в 1944 году разгромил гитлеровский обоз, бежавший от наступающей Красной Армии и партизан из Бобруйска. Было уничтожено до трех с половиной сотен немцев и взято в плен более 300 человек, в их числе 8 поляков в немецкой форме и с оружием. Это было подразделение СС, которое приняло присягу на верность Гитлеру. Они участвовали в блокадах и уничтожении деревень, однако при последнем бое с партизанами сопротивления не оказывали, оружие побросали. Выдали одного русского, бежавшего вместе с ними в гражданской одежде, который начал объяснять, что он орловский комсомолец, насильственно мобилизован фашистами. Был у них только переводчиком. Пытался бежать в лес,
Однако партизан отряда «За Родину, житель деревни Воробьевка Гончарик Михаил Данилович срезал его очередью из автомата по ногам. При обыске под стелькой сапога изменника нашли фотографию казни советских людей, на которой этот «комсомолец» зафиксирован под виселицей, как явный каратель. На фотографии зафиксировано, как он набрасывает петлю на голову советского патриота и затягивает ее руками на шее героя. Тут же состоялся суд, в котором приняли деятельное участие и жители окрестных деревень. Суд единогласно вынес приговор: казнить нашего предателя путем сожжения на костре. Приговор был приведен в исполнение публично и незамедлительно.
При казни присутствовали мама, бабушка Евгении и старшие братья. Отец подобные сцены не переносил, ушел в лес. За время оккупации люди ожесточились. Мама рассказывала, что когда после блокады вернулись домой, нашли деревню полностью сожженной (наш дом разбомбила немецкая авиация годом раньше). Еще кое-где дымились углы домов и столбики заборов. Но никто не пытался затушить, наоборот говорили: «Слава Богу, что все спалили, больше не придут». После освобождения отец ушел на фронт.
Выжили потому, что был коллективизм, взаимопомощь, товарищество. Кажется, и люди были другими, соседи будто близкие родственники. И в радости, и в горе вместе. Пока отец пришел с фронта, мама вместе со старшими братьями Мишей, Женей и бабушкой Евгенией, работая каждый день в колхозе, смогла возвести дом и выбраться из землянки. Лес на строительство жилья бесплатно давало советское государство. Пилили и трелевали его колхозом. Трудно понять, как это делалось, если лошадей было очень мало. Работали в основном женщины и подростки. Мужчины воевали. И такой народ разве можно покорить?
При Сталине я жил 9 лет. Помню, очень отчетливо помню солнечный день, бездонное голубое небо, белый искрящийся снег, скрип полозьев по снегу и шаги лошади. Крутой берег реки при переезде по льду. Были мы в тот день в деревне Вороничи. У нас в деревне радио не было. А в Вороничах радио говорило в доме у родственников. Вспоминается голос диктора, сообщавшего о смерти Сталина. И клятву руководителей страны, которую они давали Сталину у гроба. Запомнилось, почему-то: «хранить как зеницу ока единство партии!». И хором: «клянемся, клянемся!»
Запомнилось также, как колхозники тревожно переговаривались между собой, что же будет теперь? Слышу отчетливо голос женщины в клубе: «Бабы, на кого же он нас покинул?» И искренний громкий женский плач всех присутствующих, с причитаниями. Даже отец, сдержанный суровый мужчина, прошедший три войны и оккупацию, выходил на улицу и возвращался с мокрыми глазами. Многое было мне не совсем понятно, но народ все понимал, его тревога была не беспричинна, а во всех отношениях обоснованная. Будущее это, к сожалению, подтвердило.
Затем наслушались многочисленные, чаще всего надуманные, разоблачения и «оплевывания» деятельности Сталина, всего советского прошлого, а теперь уже и Ленина. Особенно старались ничем в труде и в бою себя не проявившие, которые готовы были в войну раздавить на словах «фашистского гада у ворот Ашхабада». Так в те годы мудро говорили в народе. Вспоминаю маму, которая после выдвижения Хрущева на первую роль, сказала: «Довел до голода Украину – доведет и Россию!» Это она повторяла не единожды в те времена. Это ее пророчество в последующем мне вспоминалось много раз.
Помню, как в колхоз привезли пшеницу с целины на корм скоту. Большие замерзшие глыбы мокрого зерна. Вспоминается, как отец с друзьями покупал ящиками масло коровье, толкли его качалками и снова сдавали в райпо в зачет за молоко. Затем роспуск МТС и долги в колхозе за технику, полученную из МТС. А в 1959 году приходилось на велосипеде ездить за 15 километров на станцию Седча, чтобы в железнодорожном магазине купить 2 булки хлеба. Больше в одни руки не давали, а купить было негде. Отрезали землю от приусадебных участков. После эти отрезки годами плодила сорняки. Все это был Хрущев, с его убаюкивающими речами об освобождении крестьян от непроизводительного труда по уходу за своими картошкой, коровой, свиньями. Все делалось во вред и никак по-другому оценить нельзя.
Деление единого народно-хозяйственного комплекса на совнархозы, партийных организаций на промышленные и сельскохозяйственные. Что это, как не разрушение страны, классового единства общества? Политика была направлена на изгнание молодежи из деревни путем демонстрации бесперспективности жизни на селе и способности наладить элементарную жизнь. Ни одного случая не знаю, чтобы Сталин настаивал на расстреле кого-либо персонально. Но всем известно, как Хрущев настоял на расстреле некого Рокотова, нарушившего правила о валютных операциях. И еще 180 человек пошли на расстрел за то же самое. По прихоти Хрущева по этому эпизоду многократно отменяли судебные решения, меняли законы, вводили специально смертную казнь задним числом и это все делал «борец» за справедливость, «демократ» Хрущев. Пока Рокотова не казнили, «борец» не успокоился.
Был и расстрел рабочих в Новочеркасске. Подробности о нем довелось услышать в 1966 году от радиста Саши, прибывшего служить на наш МПК-38 после учебного отряда. Саша, уроженец Новочеркасска, его фамилию я запамятовал. Стройный, высокий, подтянутый, чернявый выходец из донских казаков. Он сослуживцам на корабле (по секрету) рассказал, как после 9 класса вместе с ровесниками носился по городу, не сознавая глубоко причин происходящего. Знал, что рабочие паровозостроительного завода возмущались необоснованными снижениями расценок, резко понизивших заработную плату. Недовольство накапливалось и непонятными перебоями в снабжении продуктами питания, особенно хлебом. Исчезновением белого хлеба и его заменой каким-то невзрачным эрзацем.
Накопилось всеобщее недовольство внутренней политикой Хрущева, положением в стране, похожим на сегодняшнее в России с галопирующим ростом цен и вымиранием населения по 600 и более тысяч в год. Мальчишки, как всегда, стремились везде успеть. На площади перед горкомом партии собрался трудовой люд Новочеркасска, начался митинг. Подростки, как всегда, забрались на деревья сквера. Горком был оцеплен солдатами, в основном, выходцами из народностей Кавказа, с оружием в руках. По громкоговорящей связи последовало предложение разойтись с угрозой применить оружие при неподчинении. Толпа не вняла призыву, раздались пулеметные и автоматные очереди. Стреляли поверх голов, но получилось в аккурат по деревьям сквера. Посыпались тела мальчишек. Кто-то стрелял из окон и по митингующим.
Сашу через какое-то время без суда выслали в Казахстан. Там окончил он вечернюю школу. Получил аттестат зрелости. С этого расстрела митинга рабочих, благодаря Хрущеву, коммунистическая партия отделилась от рабочего класса, от своего родного класса, превратилась в партию класса бюрократии. Произошло самое страшное размежевание, которое никак не устранилось, по моему мнению, до настоящего времени. Пролетариат перестал верить коммунистам. Потому капитализм и удушает страну так долго.
Призвали меня в 1963 году на военно-морской флот. Попал в Севастополь. Белый, белый город, поднимающийся террасами от моря на холмы. От Графской пристани и памятника затопленным кораблям. Столпом, вырастающим прямо из вод бухты, с золоченным орлом на верху. И величавого бронзового адмирала Нахимова, зорко всматривающегося в даль морскую. К редутам первой обороны Севастополя с пушками и ядрами. К зданию Панорамы Первой Обороны Севастополя и Дому Офицеров. Но вначале был флотский экипаж, прохождение медицинской комиссии, включающей в себя барокамеру, получение и подгонку формы одежды, пришивку погон, пуговиц и других не совсем приятных ночных дел. Ну и, естественно, море, голубое, голубое, вдали сливающееся с небом, боевые корабли в бухте. Все в новинку, до этого самыми большими водоемами, которые видел, были Минские озеро и море. Потом уже они просто не воспринимались как водные бассейны. Все относительно в жизни.
Рано утром через 3 дня, уже в рабочем платье матроса и бескозырке, ожидали поезд на Симферополь на перроне севастопольского вокзала. Направлялись в Николаев в 41 школу связи Черноморского Флота. Через бухту от перрона вокзала просматривался морской завод, на стапелях которого возвышались огромные, до неба корабли. Мы думали, что их строят. Однако жители Севастополя объяснили, что это не достроенные крейсера, которые резали на металлолом. Впервые увидел я, как овеществленный человеческий труд превращается в ничто. Правда, теперь так поступают в России и на Украине с целыми отраслями промышленности: совершенными ракетостроительными, судостроительными, авиазаводами, станкостроительными и многими другими действующими предприятиями, которые воруются у будущих поколений и уничтожаются, чтобы вместе с индустрией уничтожить промышленный пролетариат, как будущего могильщика капитализма.
Капиталисты всего мира хорошо усвоили теорию К. Маркса, уроки Великой Октябрьской Социалистической революции и первого в мире пролетарского государства. Еще М. Тэтчер и Р. Рейган первыми проделали это в своих странах. Класс капиталистов стремится таким образом продлить свое существование, забывая, что весна обязательно наступит после зимы, как не загораживайте солнце своими ослиными длинными ушами. Таков объективный закон развития природы и общества.
Затем была учеба, начавшая с плаца и строевой подготовки без оружия и с оружием. «Делай раз, делай два» и т.д. Учеба в классах, борьба за живучесть корабля. 5 декабря в день Сталинской Конституции принял Присягу. В 41-й школе усвоил принцип советского матроса: «Сам погибай, а товарища выручай!» Этим и руководствуюсь в жизни. К концу мая стал уже специалистом связи флота, получил свидетельство с отличием. Был распределен в Потийскую военно-морскую базу, попросился на корабли. Попал в 181 Бригаду противолодочных кораблей, на сторожевой корабль «Ягуар», а затем на тральщик «Иван Маслов». На тральщике, который справедливо называют пахарем морей, побывал во всех закавказских портах от Батуми до Туапсе и Новороссийска. Много раз ходили в Севастополь.
В октябре 1964 года от власти был отстранен Хрущев. Спустя 4 месяца восстановили продовольственное обеспечение в полном объеме плавсоставу кораблей, ограниченное по белому хлебу в 1963 году еще в Николаеве. Также в 1964 году наблюдал, как на Потийский, высоченный элеватор на берегу вернулись из моря и разгрузились сухогрузы с пшеницей, отгруженной за границу с этого же элеватора неделей раньше.
Запомнилась и мощь советской, сталинской еще, индустрии. Выше упоминалось об уничтожении недостроенных кораблей. С отстранением Хрущева от руководства, изменилось и отношение к военно-морскому флоту СССР. Уже к 1967 году были построены на заводе им. Носенко в Николаеве авианесущие крейсера типа «Москва», «Киев», а на заводе «61 Коммунара» сошли со стапелей и вошли в строй флотов десятки ракетных больших противолодочных кораблей. В Керчи словно пирожки пекли малые противолодочные корабли (МПК), по огневой мощи и техническим характеристикам превосходящие мощь эсминцев проектов 50-х годов.
На МПК-38 пришлось служить и мне после тральщика «Иван Маслов». Тральщик отремонтировали на заводе в Поти и ушел он в Москву, где стал флагманом пионерской флотилии. На тральщике же получил я урок, который перевернул мои взгляды о деятельности Иосифа Виссарионовича Сталина и на всю советскую историю. Контролировали мы поведение и действия турецкого тральщика, проводившего якобы гидрографические работы. Это был ТЩ «Чандарлы», один из двух в те годы тральщиков турецкого ВМФ, полученных турками из Канады, около 1,2 тысяч тонн водоизмещением.
Вспоминается ночь, луна, штиль на море, штурманская рубка, а в ней капитан 3 ранга Гранин, флагманский штурман бригады. Морской офицер в 4-м поколении, уроженец г. Ленинграда, очень грамотный, культурный, начитанный, деликатный. Он наизусть знал всего М.Ю. Лермонтова, гимнаст, мастер спорта СССР. И я, матрос-первогодок, в морской робе с боевым номером на кармане и в берете. Докладывал телеграмму из Штаба Флота, относимую к турку, касающуюся штурманской боевой части.
Как-то незаметно перешли в разговоре к политическим событиям в связи с отстранением от власти Хрущева. Я имел неосторожность не совсем уважительно отозваться о И.В. Сталине, в частности, о его роли в массовых репрессиях, как тогда они пропагандировались официально. Ну я, естественно, хотел показать, что не лаптем щи хлебаю, и что-то знаю значимое, изобличающее Сталина, как диктатора и губителя невинных душ и самых лучших из советских людей.
Гранин очень деликатно остановил меня и поправил, что не стал бы столь категорично и однозначно осуждать величайшего политика мира. Верховного главнокомандующего, достигшего убедительной победы над сильнейшими армиями континента, на которые работала вся промышленность и ресурсы капиталистической Европы. Политического руководителя, который смог в сжатые сроки так организовать дело, сделать невозможное в развитии экономики, науки, техники, образования, превратить отсталую страну в мощную промышленно-аграрную державу. Первой вышедшую в космос, на передовые рубежи науки.
Я что-то пытался невнятно возражать, а он продолжил, что раньше служил штурманом на эсминце, свободного времени было достаточно. И когда Хрущев затеял компанию с разоблачениями, собрал все более-менее значимые источники, изучил их и пришел к твердому убеждению, что в жесточайшей классовой борьбе Сталин сделал невозможное и самое необходимое. По — другому поступить он не мог, потому и победил. И продолжил: «Боюсь, что если бы руководителем страны стал кто-то другой, из той плеяды соратников Ленина, что были тогда, то было бы совершенно плохо для всех».
Я пытался возражать о пламенных революционерах, теоретиках и практиках, загубленных НКВД. Гранин, заканчивая, подытожил вопросом: «Молодой человек. А вы подумайте над тем, что если подойти с критериями оценки человеческих, моральных, политических, деловых качеств 30-х годов к нынешним руководителям, то кого из них вы оставили бы на тех же должностях или не оставили?» Мне возразить было нечего и с той поры всю жизнь я помню урок, преподанный капитаном 3 ранга, коммунистом Граниным, и ставлю этот вопрос в отношении себя и других. Благодарен ему за тот урок.
С того времени много воды утекло. Была учеба в университете, изучение работ классиков, в том числе работ И.В. Сталина, трудился в рабочем коллективе на заводе. Комсомольская и профсоюзная работа на общественных началах. И все эти годы, особенно, когда в годы перестройки вновь навалились обличители и разоблачители И.В. Сталина, меня все чаще начала посещать мысль, что я уже где-то слышал или читал его историю, всю историю, от рождения и до самой кончины. Вспомнил, что читал еще в школьные годы сказку о Данко в «Старухе Изергиль» Максима Горького. И однажды одумалось, а не со Сталина ли списан образ Данко. Сталин – это же и есть Данко. Через Данко Горький предугадал историю Сталина и передал нам. Но возникли сразу же сомнения, что Горький до написания «Старухи Изергиль» едва ли был знаком со Сталиным. Так и есть, не знал. Рассказ написан много раньше, чем М. Горький познакомился с Иосифом Виссарионовичем. Но великий пролетарский писатель многое в жизни предугадывал, предвидел, чувствуя общественную потребность и стремился на нее ответить в своих произведениях. «Песнь о соколе», «Мать», «На дне»… М. Горький нарисовал портрет возможного, желанного героя, который с необходимостью возникнет реально в ходе классовой борьбы в образе Сталина.
Сегодня общественное сознание вновь и вновь призывает к возвращению Сталина, а, вернее, нового Данко, готового народу отдать всего себя, посвятить себя до конца делу освобождения труда. Как это сделал Иосиф Виссарионович Сталин. Вспомним, как сказочный Данко, проникшись любовью к трудовому люду, разорвал свою грудь, достал свое, горящее любовью к трудящимся, сердце, высоко поднял его над головой, осветил дорогу, вывел из болота на светлую плодородную долину, на которой можно построить счастливую жизнь. Но, к сожалению, люди не осознали всего произошедшего, забыли о спасителе. Данко обессилел, выпустил сердце из руки на землю. Один из людей, по неосторожности, наступил на горящее сердце. Разлетелось оно искрами по ветру и с той поры мечутся по степи искры, напоминая о Данко и его горящем сердце.
Как и в самой жизни, волей и гением Сталина освобожденный трудовой народ не устоял, поддался, уступил телесным слабостям, подпал под влияние пороков, частнособственническим желаниям, возомнил себя господином, возжелал властвовать и наслаждаться за счет ближнего. Неужто полностью сбылось предвиденье М. Горького?..
Иосиф же Виссарионович Сталин продолжил свое служение и после войны, всего себя отдал трудовому народу, советской стране, осветил путь в будущее своими бессмертными научными произведениями. Не подхватили соратники его призыв заняться теорией развития, не поняли его предвидение и предсказание: «Без теории нам смерть!». Он так сильно напугал владельцев заводов, земель, пароходов, что лишь только имя его загоняет их живьем в могилу. Все свои средства и силы бросили они на то, чтобы опорочить коммунистическое движение, убедить трудовой народ в своей беспомощности и неспособности изменить окружающий мир. Потому в наши дни даже в Сталинграде нет ему памятника. Да и сам героический город неблагодарные потомки переименовали в безликий Волгоград. Вспоминается, что в Минске на Центральной площади до 1962 года стоял он гордый, величавый и строгий. Непоколебимой скалой во весь рост возвышался над площадью и городом. Зимой всегда заливали каток, а вокруг катались, веселились взрослые и дети.
Но есть подлинная причина сказать: Сталин имеет непосредственное отношение к тому, что Минск находится на том месте, где стоит сейчас. В 1979 году на 60-летии БССР в Минске гостил Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич. До войны Первый секретарь ЦК КПБ, начальник штаба партизанского движения в годы войны. Руководитель БССР в первые послевоенные годы. Мне посчастливилось незначительное время с ним пообщаться. В частности, Пантелеймон Кондратьевич рассказал, как в 1945 году Сталин И.В. по пути в Потсдам, на конференцию руководителей держав – победителей, остановился на короткое время в Минске. Весь город лежал в руинах. Вокзал, к счастью, разрушен не был. Сталин и Пономаренко, прохаживаясь по перрону, обсудили текущие дела. Сталин расспросил о планах строительства предприятий, восстановления хозяйства республики. Спросил и о Минске. Пономаренко сообщил ему, что весь Минск разрушен, одни руины. И поделился тем, что архитекторы и строители склоняются к тому, чтобы Минск не восстанавливать на старом месте, а перенести на километров 20-25 на восток и строить на новом месте. Сталин помолчал, обдумывая услышанное, а затем посоветовал. Не торопиться с решением судьбы города, а приступить к восстановлению предприятий. Предприятия заработают, начнете одновременно восстанавливать жилой фонд и учреждения соцкультбыта, магазины, столовые, кинотеатры, театры. Да и мы Союзом всем поможем. Так и остался благодаря совету Сталина И.В. Минск на своем месте, восстановился при помощи всей страны. Встал красивейшим городом Советского Союза и всей Европы.
Мысленно я вижу на Октябрьской ныне площади возле Дворца Республики величавую скульптуру Иосифа Виссарионовича Сталина, которая ждет своего часа в запасниках мастерской скульптора Азгура. Как справедливо утверждает наш мудрый Президент А.Г. Лукашенко, только за воссоединение Беларуси в одно государство в 1939 году достоин наш генералиссимус СССР увековечивания в виде памятника в столице Белоруссии. И обязательно дождется, встанет на свое законное место в Минске, ибо товарищ Сталин очень любил НАС всех, посвятил советскому народу всего себя без остатка.
Коммунист Лепешко Емельян Николаевич
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Написано 2 апреля 2025 года в ознаменование 80-летия Победы над гитлеровской Германией.
Деревня Зыково, ул. Центральная, 1 (223146) Острошицкий сельсовет, Логойского района, Минской области.
Тел. 8-017-74-324-67; 8-029-673-05-51
В ознаменование годовщины Дня народного Единства 17 сентября 2025 года
