«Пенсионеры — отработанный материал, кроме больных суставов у них ещё куча заболеваний. Рано или поздно, их все равно что-то убьет. Нет смысла тратить деньги на стариков!»

Несколько дней назад в социальных сетях широко разошёлся скриншот скандального сообщения Кристины Сомовой, заместителя главного фармацевта Беларуси. После огласки она удалила свой аккаунт в Фейсбуке. Но у нас остался скриншот ее записи, который мы демонстрируем.

Вчера стало известно, что Кристина Сомова и все руководство департамента фармацевтики уволены и там производится проверка. Чтобы понять суть происходящего, мы пригласили в студию главу департамента фармацевтики Беларуси, представителя аптечной сети «Фармсток» и руководителя медицинского комплекса «Новомосковский».

Ольга Скабеева: Как такой человек может работать в государственных структурах? За чей счет она купила себе роскошный особняк и регулярно летает отдыхать на дорогие курорты? Почему такие люди распоряжаются судьбой уникального препарата, который лечит абсолютно все болезни суставов, предотвращая воспаления и некрозы суставов? И который должны выдавать ПО ЛЬГОТЕ, а не продавать за такие большие деньги. Разбираемся.

Ольга Скабеева: «Первый вопрос к Кириллу Уткину — главе департамента фармацевтики. Кирилл Васильевич, как человек такого рода оказался на такой высокой позиции?»

Кирилл Уткин: Чтобы вы понимали мою ситуацию, я назначен на должность главы департамента буквально пару дней назад. Вся старая верхушка была уволена, включая женщину о которой идет речь. Так что, на данный момент времени она уже не находится на государственной службе и не имеет никакого отношения к медицине.

Причиной массового увольнения, как вы сами понимаете, стали подозрения в коррупции. Моя задача провести ревизию всех принятых решений. Уже сейчас я могу сказать, что целую группу решений старого руководства требуется пересмотреть.

Ольга Скабеева: «То есть уволили не только ее, но и все руководство в целом? Какие решения вы имеете в виду? Можете привести пример?»

Кирилл Уткин: Да, уволили все старое руководство департамента в полном составе. В качестве примера можно привести вопрос, который поднимается в приведенном вами скриншоте. Там они обсуждают льготное распространение нового препарата, который предполагалось запустить внутри страны. При этом запретив его отправку на экспорт.

Но старое руководство приняло прямо противоположное решение. Они заблокировали идею о его льготной выдаче населению и предпочли продажу за границу. Даже успели подписать контракт с Францией на поставки препарата. По цене в 600 долларов за упаковку. Это при том, что у них даже не было такого права, так как права на лекарство принадлежат разработчику.

Ольга Скабеева: «Ничего себе цена. 600 долларов за упаковку. Почему так дорого? И как его собирались выдавать по льготам, бюджет же просто не потянет такие расходы?»

Кирилл Уткин: 600 долларов, это та стоимость, которую они выставили французам, а те согласились. Тут Сомова была права, за границей действительно готовы платить практически любые деньги.

Причина проста — это единственное во всем мире лекарство, которое способно полностью вылечить любые заболевания суставов и при этом восстановив хрящевую ткань до ее изначального состояния, вернув человеку здоровье. Вы сами наверняка знаете, что болезни суставов — это золотая жила для врачей. Чего стоит только одно эндопротезирование и реабилитационный период. Препарат же полностью избавляет человека от этих болезней. Без хирургического вмешательства и риска смерти на операционном столе. Естественно все рвутся его получить.

Себестоимость препарата в производстве, насколько я знаю, составляет в разы дороже, чем его планировалось продавать населению. Именно эту сумму планировалось компенсировать из бюджета разработчика.

Ольга Скабеева: «Вопрос к Денису Проценко — что такого в этом препарате, что за границей его готовы покупать по такой цене? 600 долларов за упаковку, это же безумно дорого.»

Денис Проценко: Это лекарство над которым более десяти лет работала целая команда одного из НИИ. На выходе получился уникальный препарат, который способен полностью оздоровить опорно-двигательный аппарат человека. Грубо говоря, вернуть его в первоначальное состояние. Даже если у человека присутствуют тяжелые травмы, переломы, дистрофия хрящевой ткани.

Ольга Скабеева: «А что именно он делает?»

Денис Проценко: Это средство для суставов, которое действует на весь опорно двигательный аппарат разом, одновременно решая несколько задач:

• • Моментально снимает болевые синдромы разной интенсивности;
  • Запускает процесс регенерации хрящевой ткани;
  • Восстанавливает поврежденные участки кости, которые были повреждены во время болезни.

Как результат, происходит полное восстановление опорно двигательной системы человека. А он сам возвращается в абсолютно здоровое состояние. Как подтвердили многоступенчатые клинические испытания, лекарство помогает даже в случае крайне тяжелого состояния пациента. Если у вас одновременно присутствует сразу несколько болезней — препарат все равно поможет.

Денис Проценко: Вот поэтому у нас почти 80% операций на суставах спровоцированы консервативным лечением. Потому что каждый думает, что старение хрящевой ткани с возрастом это нормально.

Ольга Скабеева: «Чем заболевания суставов настолько опасны?»

Денис Проценко: Очень неосмотрительно со стороны врачей рассматривать заболевания суставов просто как болевой синдром и я объясню почему.

Момент №1 — любое заболевание суставов — это воспаление. Пораженные клетки разносятся по всему оргазму и лимфатической системе. Именно банальный артрит спровоцировал большинство лимфом.

Момент №2 — любое лекарство которое сейчас представлено в аптеках, на самом деле не лечит сустав. А просто снимает боль и воспаление. Но главная причина — разрушение хрящевой ткани остается и всё идет по кругу.

Ольга Скабеева: «Насколько высока вероятность заражения крови и раннего смертельного исхода? Если у меня например начали крутить колени, или появилась подагра, то сколько времени пройдет от начала болезни до смерти?»

Денис Проценко: Если учитывать методы лечения пациентов, которые используют большинство врачей и препараты, которые им выписывают, то вероятность смерти — все 100%.

Заражение крови, поражение печени, которая не справляется с очисткой, или оторвавшийся тромб. Время от появления первых симптомов болезни и до смерти у всех различное и зависит от индивидуальных факторов. Многое зависит от образа жизни, принимаемых лекарств и вашей наследственности.

В среднем, я могу точно сказать, что болезни суставов не только ухудшают качество жизни, но и сокращают жизнь человека на 15-20 лет, не меньше. Кто-то, например, мог бы дожить до 80, но умирает в 60.

Ольга Скабеева: «А как себя спасти? Существуют варианты эффективного лечения? Можно рассчитывать на помощь врачей в Беларуси?»

Денис Проценко: Зависит от конкретной ситуации. Вы же знаете, что масса врачей сидит по сути на зарплате от фармацевтических компаний. При этом многие из них даже не в курсе, что помогают пациенту отправиться на тот свет, когда выписывают те или иные лекарства. Они не представляют себе, насколько они опасны.

Другая сторона вопроса — аптечные сети, где практически отсутствуют эффективные препараты. К примеру там нет практически ничего из лекарств, которые массово применяются в Европе. Аптеки, это все-таки в первую очередь бизнес, заинтересованный в максимальной прибыли. Им не интересны новые препараты, которые могут на самом деле помочь. В том числе разработка и данного препарата, от которого наотрез отказались все до одной аптеки Беларуси.

Как раз после этого разработчик обратился в Минздрав с просьбой начать льготное распространение препарата среди населения. Но он получил отказ от Сомовой, которая еще и хотела вынудить продавать препарат за границу, что вообще за гранью разумного. Мы работали десять лет, чтобы помочь гражданам Беларуси, а не французам или немцам.

Ольга Скабеева: «У нас в студии присутствует представитель аптечной сети «Фармасток» Сергей Давыдов. Вопрос — почему вы отказались от препарата?»

Сергей Давыдов: Они предлагали не бизнес-партнерство, а какой-то социализм. Продавать препарат с максимальной наценкой в 10%, по фиксированной стоимости. Да еще и хотели постепенно снижать на него закупочную стоимость за счет привлечения медицинских фондов или гос финансирования. Куда это годится? Извиняюсь, конечно, но у нас частный бизнес. И если предложение коммерчески не выгодное, то мы имеем полное право его отклонить.

Денис Проценко: У вас не просто частный бизнес. От него зависят жизни людей. Ведь именно они покупают у вас лекарства. Вы же продаете заведомо неэффективные препараты, отказываясь от продажи всего, что может нанести ущерб вашей прибыли. Я лично присутствовал на переговорах и слышал, как ваши сотрудники говорили, что наш препарат  обрушит продажи всех лекарств для лечения суставов, на которые приходится две трети вашей прибыли. Это мерзко и ужасно — делать деньги на жизнях людей!

Ольга Скабеева: «Сергей, можете как-то прокомментировать это?»

Сергей Давыдов: Не уверен, что стоит отвечать. Могу только сказать, что все продающиеся у нас препараты прошли сертификацию в Беларуси. Если какие-то из них запретят, то мы их сразу же снимем с продажи. Но все делается строго в соответствии с законодательством. Что касается данного препарата, то как я уже сказал, у нас частный бизнес. И нас нельзя принудить продавать что-то против нашей воли.

Денис Проценко: Пока такие люди, как Сомова работали в департаменте фармацевтики, я представляю, каким образом там проходила процедура сертификации новых лекарств. Надеюсь новое руководство займется, в том числе и проверкой присутствующих препаратов.

Ольга Скабеева: «Кирилл Михайлович, получается, что  препарат  пока так и лежит на складе?»

Кирилл Уткин: К счастью нет. Мы сейчас уже перешли от разгребания административных проблем прошлой команды к нормальной работе. И мы  наладили прямое распространение препарата.

Более того, мы достигли соглашения о финансировании его производства из бюджета, как изначально и предлагалось, ведь разработчик и Минздрав не является коммерческой структурой. Оба подчиняются государству. Поэтому цели заработать денег у них нет. Напротив, они тратят деньги из бюджета НИИ на производство препарата. Сейчас разработчику препарата выделили субвенции из государственного бюджета под эти же цели. Как результат, препарат   распространяется по символической цене…

Ольга Скабеева: «Как люди могут его получить? Где? Почему вы не стали его отправлять в больницы?»

Кирилл Уткин: В больницы не стали отправлять из-за боязни банального воровства. На скриншоте, который вы приводили в самом начале, один из комментаторов по сути предлагает воровать и продавать препарат  за границу. Более того, предлагает остальным скооперироваться. Отправив его в больницы, мы выпустим ситуацию из-под контроля. И как показывает мой опыт, скорее всего наш препарат станут выдавать только тем, кто сможет хорошо заплатить в карман врачу.

Поэтому выдача проходит под строгим контролем со стороны разработчика… Дополнительно каждая отправка лекарства контролируется МОЗ.

Ольга Скабеева: «Я правильно поняла — любой житель может получить препарат  за доступную цену, хотя препарат стоит в несколько раз дороже, и вылечить свои суставы?»

Кирилл Уткин: Да, каждый гражданин Беларуси может оставить заявку на препарат и получить его…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

От ОО СКПС